Как только сыщица отрицательно мотнула головой, «Тереза» тут же подсунула ей в руку шариковую авторучку. Дуся перевернула картонку на чистую сторону и быстро, почти не глядя, начала чиркать авторучкой. Заговорила с водительницей:

– Спасибо, дорогая, что приехала. Но планы поменялись. Флешку ты мне позже привезешь.

– Что?! – совершенно натурально обомлела «Тереза».

– Да, дорогая, да, – продолжая писать, сказала Евдокия. – Сейчас я не могу ее взять. Привезешь позже. Куда я скажу.

– Да ты что, Дуська, с ума, что ль, сошла?! Я от Женьки еле-еле отвертелась…

– Молчи и слушай, – перебила Евдокия. Подсунула оперативнице исписанную картонку: «Я вру, что у Терезы любовник-врач, подыгрывай!» – Если не хочешь, чтобы муж выставил тебя с одним чемоданом, сделаешь, что велено. Начнешь мутить – твоего любовничка воры на бинты порежут! Поняла?!

Оперативница кивнула и залепетала:

– Ну, Дусенька, ну что ты делаешь?..

– Заткнись, – прошипела Евдокия и отобрала у «Терезы» картонку. Снова начала писать и говорить: – Свои проблемы я решу где-то через час. Не больше.

«Тереза» изображала протест, пыталась убедить…

Дуся закончила водить авторучкой по бумаге, протянула оперативнице очередную записку: «За мной не ходите. Ведите по телефону. Засветитесь – в городе четыре покойника».

Собеседница приподняла очки, с прищуром поглядела на москвичку. Когда та кивнула, продолжила нытье:

– Ну, Дуся, ну почему ты такая злая… Я же к тебе как к сестре…

В этот момент рука оперативницы ловко просунула в карман джинсов Евдокии небольшой предмет.

«Глушилка», поняла москвичка.

– Не скули, Терезка! Если сделаешь, как я прошу, все будет шоколадно! И лицо попроще сделай… не изображай, что за меня тревожишься. Я сгину – все твои проблемы решены. Не сгину, все будет как и прежде – я молчу как рыба. Так что помотайся-ка часок по городу, я тебе перезвоню.

Посчитав, что убедила людей, подслушивавших разговор, не паниковать, а продолжать операцию – Тереза на крепком крючке и сделает, как попросили, – Евдокия выбралась из «мерседеса». Разговор с оперативницей занял не более полутора минут, если машина таможенной жены не взорвалась, значит, продолжение последует.

Но выбираясь из салона, Евдокия также понимала: наступает самый напряженный момент. Взрывать на главной городской площади родственницу Муромцев стали бы лишь в одном случае – если б Евдокия начала говорить лишнее. Но с каждым метром удаления от алого автомобиля опасность возрастала. Дуся шагала по ровным жестким плитам, чувствуя под ногами минное поле с колдобинами.

Кое-как доплелась до тротуара, идущего вдоль удивительно нешумного проспекта, и свернула в переулок по правую руку, как было условлено с Хабанерой. Пока плелась, заметила, как по проспекту медленно проехал тот самый внедорожник, что вынырнул из-за кустов у студии.

Садящееся солнце пробило тонированные стекла машины, и Евдокия поразилась: в машине только два человека – водитель и один пассажир!

«У Мони недостаток верных корешей?.. Или он не распыляет силы, а держит где-то основной костяк?»

Додумать Дуся не успела, рядом с тротуаром, взвизгнув шинами, затормозил непонятный автомобиль с Хабанерой за рулем. Совсем как недавно «Тереза», Стас перегнулся через пассажирское сиденье и толчком распахнул во всю ширь противоположную дверцу:

– Садись!

Дуся села. Хабанера, срывая тачку с места, заорал:

– Ты чё наделала, волчица ненормальная?! Ты чё творишь?! Тебе чего велели?..

Стаса немного отвлекла гаркнувшая клаксоном маршрутка, буквально прыгнувшая в сторону от ненормального автомобиля с неадекватом за рулем.

Евдокия паузу использовала.

– Не ори, – произнесла невозмутимо. – Не дай бог, что-нибудь в одежке замкнется, взорвемся оба.

Хабанера выругался матом и заложил крутой вираж, уводя машину в тихий дворик. Попетлял между мусорными бачками, вынырнул на параллельную улицу и, сделав еще один сумасшедший бросок, задом въехал на скромную парковку перед старинным домиком в кустах акации.

Остановился, огляделся по сторонам. Убедился, что никто их не преследовал, и лишь тогда, повернувшись к Евдокии, продолжил:

– Ты чё наделала, а? Тебе чего говорили?..

– А мне фиолетово все, что вы говорили! – разъяренно подаваясь вперед, выпалила Землероева. – Я сюда приехала за своей подругой! Я пообещала ее маме, что привезу Линку в Москву! Живую и невредимую!

Евдокия исследовала бледное мужское лицо напротив, втыкала в него слова, давила. Хотя и боялась до тошнотворных судорог диафрагмы, но продолжала доказывать, что контролировать ситуацию будет она. Девушка, обложенная тротилом.

Стас выдержал бешеный напор. Кивнул. И, вцепившись посиневшими от напряжения пальцами в руль, уставился перед собой.

– Чего ты хочешь? – выговорил сипло. – Чего добиваешься?

– А разве непонятно? Я отдам флешку, лишь когда Линка будет в безопасности. Линка и Серега. Без этого разговора не получится. Думай, как это сделать. Флешка будет у тебя через час. Тереза не подведет.

Хабанера повернулся к Евдокии, печально усмехнулся и произнес:

– Какая же ты дура.

И Дуся поняла, что, похоже, поломала некий план раскаявшегося душегуба. Стас смотрел на взъерошенную девушку, его губы беззвучно выталкивали: «Дура ты дура… Что ж ты наделала-то…»

Прияв какое-то решение, Хабанера сумрачно проговорил:

– Я не один здесь все решаю. Мне надо позвонить ребятам… Тем, которые за твоей подружкой приглядывают.

Сказав это, Стас вышел из машины и, отойдя немного в сторону, начал разговаривать по телефону…

Евдокия разглядывала горбоносый профиль киллера и думала. В основном о том, что Стас – большая умница! – ни разу при ней не произнес имени Семена-Мони. Врал, что созванивается с друганами, а на самом деле почти наверняка получал инструкции от главаря. Хабанера понимает: произнеси он имя главного фигуранта, Евдокии копец без вариантов. Стас притворяется, будто всю бодягу замутил именно он – штатный душегуб-продюсер.

«Эх, проглядел паренька смотрящий… Не разглядел амбиций. Большой толк из Стаса мог бы получиться… И крови было б меньше».

Но это уже дело прошлое. Хабанера сам решил свою судьбу. Евдокия думала о нем, пытаясь отвлечься от зудящего желания включить «глушилку»! В голове в ритме «тик-так» пульсировала мысль: «Включать-подождать, включать-подождать… Включать?!»

Нельзя. Прибор заглушит все сигналы в радиусе как минимум десяти метров, и прервется не только разговор Хабанеры с главарем, но и пропадет сигнал от мобильника, запрятанного под джинсами. Полицейские потеряют Евдокию в городе.